HORNE MARILYN- PAULINE VIARDOT (Мэрилин Хорн в репертуаре Полины Виардо)(1) ; (2) ; (3)  

«Из коллекции редких записей»

МЭРИЛИН ХОРН

(Передача I-я)

          Говоря о тех выдающихся оперных певицах, творческая деятель­ность которых позволила многим критикам и почитателям музыкального театра назвать вторую половину нашего столетия эпохой «ренессанса бельканто», а это Мария Каллас, Джоан Сазерленд, Лейла Генчер, Бе­верли Силлс, Кристина Дойтеком, Райна Кабаиванска, Монтсеррат Кабалье, мне доводилось упоминать в этом ряду одним из первых имя заме­чательной американской вокалистки Мэрилин Хорн. Учитывая не слишком обширное знакомство нашей аудитории с её искусством (оно могло опи­раться лишь на выпущенные у нас в прошлые годы лицензионные грамза­писи опер «Кармен» Ж. Бизе под управлением Леонарда Бернстайна и «Орфей» К. Глюка под музыкальным руководством Георга Шолти, где она была занята в заглавных ролях, на телевизионные трансляции опе­ры А. Вивальди «Неистовый Роланд» с нею в центральной партии и кон­цертов с её участием – «Россиниевский вечер в Версале» и недавно показанной программы «Примадонны римских терм Каракаллы», снятой в 1991 г.), а также обращения слушателей с просьбой подробнее рас­сказать о её жизненном и артистическом пути, с радостью откликаюсь на это предложение. Мне хотелось бы, чтобы в этой, первой передаче, посвящённой ей, для вас прозвучали те записи, которые в своё время открывали дарование Мэрилин Хорн мне самому, те произведения, что открывала мне она.

          Один из старейших итальянских музыковедов и дискофилов (в 1964 г. он был главным редактором и ведущим автором своеобразной энциклопе­дии вокальных грамзаписей «Le Grandi Voci» – «Великие голоса», называемой иногда «Библией опероманов») Родольфо Челлетти в 1960 г. писал: «Как и Мария Каллас, Мэрилин Хорн – певица, открывающая перед нами новые горизонты. Многое из того, что звучит в её исполнении, мы никогда не слышали прежде. Стендаль в «Жизни Россини» отмечал, что парижане познали часть творческих свершений Россини, слушая в «Севильском цирюльнике» мадам Жозефину Фодор, а затем открыли другие стороны его гения в исполнении Джудитты Пасты, певшей в «Отелло» и «Танкреде». Теперь эти слова можно было бы перефразировать так – часть не известного нам прежде Россини показала Каллас своими выступ­лениями в «Армиде», а другую – гораздо более обширную область его музыкального творчества – мы узнали благодаря Мэрилин Хорн, когда она спела «Танкреда», «Семирамиду», «Осаду Коринфа», «Деву с озера»…» Столь часто упоминаемый в этой цитате «Танкред» (деся­тая по счету в наследии Джоаккино Россини и первая, получившая автор­ское название «лирико-героической» оперы) едва ли не более всего знаменит арией главного героя «Di tanti palpiti» («Как бьётся сердце»), в которой рыцарь Танкред, один из предводителей первого крестового похода, поёт о своей любви к прекрасной Аменаиде. Это, по­жалуй, самая популярная при жизни композитора россиниевская ария, на тему которой Паганини написал известные скрипичные вариации. По сло­вам того же Стендаля, «Di tanti palpiti» стало мелодией, звучавшей и во дворцах аристократов, и с гондол венецианских лодочников. Глав­ную роль в этой опере любили такие великие певицы россиниевской эры, как Генриэтта Зонтаг, Фанни Персиани, Джудитта Паста, Полина Виардо… Как, наверное, и многие мои современники, я впервые услышал эту арию в исполнении Мэрилин Хорн и оркестра Романской Швейцарии под управлением Хенри Льюиса (запись 1966 г.).

(Д. Россини. «Танкред». Ария Танкреда – 2,5”)

          Как возродительница высших образцов бельканто, Хорн восхищает не только ослепительной техникой вокализации, но и тем, что, подоб­но самым легендарным певицам прошлого века – сестрам Гарсиа (Марии Малибран и Полине Виардо, дочерям Мануэля Гарсиа, знаменитого тено­ра и вокального педагога) – без труда совмещает в своём репертуаре партии контральто и лёгкого сопрано: скажем, в «Семирамиде» испол­няя, как некогда Малибран, и заглавную колоратурную партию, и роль мужественного Арзаче. В обширном сопрановом репертуаре Хорн, доста­точно обильно представленном в записях (конечно, наряду с пластин­ками, где она выступает в своём основном амплуа меццо-сопрано), мною особенно любима ария Марии из финала оперы Гаэтано Доницетти «Дочь полка», где светлое, лёгкое звучание голоса Хорн, казалось бы, даже не позволяет заподозрить его обладательницу в родстве с той категори­ей певиц, чей «хлеб» – партии Далилы, Азучены, Кармен, Амнерис, а все они – в творческом активе американской артистки. Напомню, как развиваются в этой опере события, предваряющие исполняемую Хорн фи­нальную арию. Найденного после боя ребёнка, сироту Марию, взял на воспитание полк французских гренадеров, сражавшихся в Тироле (дейст­вие происходит в конце XVIII в.). Дочь полка полюбил молодой кресть­янин Тонио, решающий уйти в солдаты, чтобы быть рядом с ней. Но пре­старелая маркиза (оказавшаяся позднее матерью Марии) забирает её в свой дворец н готовится подыскать ей достойную пару. Мария грустит в золочёной клетке аристократического дома и в окружении лицемерных светских ухажёров. В момент помолвки она сообщает своему жениху-кня­зю, что была полковой маркитанткой, угроза мезальянса и утраты репу­тации вынуждает того ретироваться, а тут-то и появляется родной полк во главе с капитаном Тонио, который и становится, понятно, её мужем. Эту обаятельную музыку Мэрилин Хорн поёт в сопровождении оркестра Королевского оперного театра «Ковент-Гарден» в Лондоне, дирижер Хенри Льюис (запись 1965 г.).

(Г. Доницетти. «Дочь полка». Ария Марии – 6”)

          Среди россиниевских, опер, возрождённых Мэрилин Хорн для современных слушателей, – «Дева с озера» – плод искреннего восхищения ком­позитора прочитанной им поэмой Вальтера Скотта того же названия (кстати, сколь многим обязана опера шотландскому романисту и поэту, ведь на его сюжеты написаны ещё «Лючия ди Ламмермур» и «Замок Кенильворт» Доницетти, «Пуритане» Беллини, «Белая дама» Буальдьё, «Пертская красавица» Бизе!). И это был, пожалуй, первый случай, ког­да тему оперы не навязал Россини его властный импресарио Доменико Барбайя, а маэстро предложил и отстоял её сам. Увлечение романтичес­кими героями и страстями и вдохновение музыканта передались многим его современникам. Так, большой поэт Италии Джакомо Леопарди, услышав оперу в Риме в 1823 г., писал брату: «В театре «Арджентина» идёт сейчас «Дева с озера» Россини, музыка которой, когда её поют прекрасные голоса, действительно, великолепна». Рассказывают, что автор зна­менитой оперы «Жидовка» Жак-Фроманталь Галеви на ложе смерти пожелал в последний раз пробежать глазами клавир 1-го акта россиниевской «Де­вы». Ария Малькольма Грема «Mura felici… Oh, quante lacrime» («Сча­стливые стены... Ах, сколько слёз!») звучала на прощальном концерте в Варшаве в 1830 г. Фридерика Шопена, покидавшего родину, в исполнении сердечно близкой ему Констанции Гладковской, восхитившим польского ге­ния, не раз вспоминавшего об этом на чужбине.

          ...В доме любимой им Елены от её отца, графа Дугласа юноша Маль­кольм узнаёт, что рука его невесты отдана политическому союзнику гра­фа, наместнику Родерику. В душе Малькольма борются отчаяние и реши­мость не разлучаться со своей избранницей. Арию Малькольма Хорн испол­няет в сопровождении Лондонского Королевского симфонического оркестра под управлением Хенри Льюиса (запись 1972 г.). Вокальное искусство, демонстрируемое здесь певицей (потрясающие дыхание, техника трели и глиссандо – скольжения звука по всему диапазону контральто и сопрано), справедливо оценивается Родольфо Челлетти в словах: «Она владеет го­лосом и дыханием, как виртуоз-скрипач своим смычком, в этом секрет её свободного, уверенного и благородного стиля россиниевского пения. Мисс Мэрилин Хорн – историческое явление».

(Д. Россини. «Дева с озера». Ария Малькольма из 1 акта – 11”)

Автор передачи М.П. Мальков.

 

«Из коллекции редких записей»

МЭРИЛИН ХОРН

(Передача 2-я)

          Пожалуй, всем, кому доводится говорить и писать об исполнительском искусстве выдающейся современной американской вокалистки Мэрилин Хорн, начинать следует с констатации факта, что она рав­но свободно чувствует себя в музыке эпохи классицизма и барокко (сочинения Джезуальдо да Венозы и Клаудио Монтеверди), в творче­стве мастеров бельканто (Беллини, Доницетти, Россини) и в труд­нейшей по языку и стилю сфере композиторских новаций авторов XX века – И.Ф. Стравинского, виднейших представителей нововенской школы Арнольда Шёнберга, Альбана Берга, Антона Веберна, в произ­ведениях которых она – наряду с поразительной многосторонностью дарования и культуры – демонстрирует способность абсолютно легко и свободно звучать как в предельно высоком, так и крайне низком регистре. Сама Хорн считает, что эту певческую технику ей обеспе­чила академическая вокальная школа, при которой, однако, и создания классиков давних эпох должны восприниматься не как почтенная музейная ценность, а как живая музыка, способная и ныне обжигать своим драматизмом и страстностью. Именно так звучит у неё ария Юноны из оперы-оратории Георга Фридриха Генделя «Семеле».

(Г.Ф. Гендель. «Семеле». Ария Юноны – 3,25”)

          Мэрилин Хорн родилась 16 январи 1929 г. в Бредфорде (штат Пенсильвания). Ее отец, работавший в городском суде, был в душе прежде всего человеком искусства и, обладая приятным тенором, пел в хоре, а порой и солировал в местной церкви. Он и обнаружил у девочки в двухлетнем возрасте (как, с его слов, уточняет Мэрилин) незаурядные музыкальные задатки, а с 5 лет начались ежедневные занятия фортепиано, которым уже никогда не суждено было прерываться в дальнейшем. Решение отца перевезти семью в Калифорнию в 1946 г. продиктовала его забота об обучении дочери теперь уже как певицы. В Лос-Анджелесе в университете Южной Калифорнии она встрети­лась со своим главным вокальным педагогом Уильямом Веннардом, здесь её пригласил в руководимый им хоровой коллектив, известный во всей Америке, Роджер Вагнер, здесь познакомилась она с видными людьми европейской культуры, бежавшими в Новый Свет от чумы гитле­ризма, – с английским писателем и тонким знатоком музыки Олдосом Хаксли и с И.Ф. Стравинским, что она назвала драгоценным для себя подарком судьбы, здесь дебютировала на оперной сцене в «Проданной невесте» Б. Сметаны в скромной партии Гаты, матери Вашека, здесь её имя впервые появляется в титрах голливудских кинофильмов (пока ещё маленькими буквами, поскольку она – из так называемых «refrain singers», вступающих, когда исполняется припев). Но Голливуд принёс ей и первый крупный успех – в 1954 г. в фильме «Кармен Джонс» (модернизированной версии оперы Ж. Бизе, где действуют не­гритянские герои) Хорн дублировала в вокальной партии экранную чёрную Кармен популярной киноактрисы Дороти Дейндридж.
                                                                                       

           Это было первое обращение певицы к театральному образу, который пройдёт затем через всю её последующую артистическую жизнь и сведёт со многими яркими партнёрами в роли Хозе (в записи, предлагаемой вашему вниманию, это американский тенор итальянского происхождения Микеле Молезе).

(Ж. Бизе. «Кармен». Сегидилья и дуэт – 4,27”)

                                                                

          Педагоги Хорн – Уильям Веннард и консультировавшая её зна­менитая певица Лотте Леманн – считали, что ей необходимо приоб­рести достаточный сценический опыт, продолжив работу за океаном, на старом континенте. В трудную для себя пору – в июле 1956 г. скоропостижно скончался от лейкемии в возрасте 49 лет её отец – Мэрилин отплыла в Европу, где в тихом немецком городке Гельзенкирхене обрела душевное успокоение и со временем накопила нема­лый сопрановый театральный репертуар (Мими в «Богеме» и Мин­ни в «Девушке с Запада» Пуччини, Мария в «Воццеке» Берга). Музыка веристов и экспрессионистов, исполняемая в Гельзенкирхенской опере, произведения композиторов-модернистов, с которыми она выступала тогда на гастролях в Вене, наконец, сочинения ста­ринных мастеров, среди которых Андреа Габриэлли и Хайнрих Шютц, прозвучавшие под сводами собора Сан-Марко на Венецианском фестива­ле, куда её пригласил его музыкальный руководитель Игорь Стравин­ский, – вот области её творчества, овладев которыми, она возвращается в 1969 г. в США, блестяще дебютировав здесь в Сан-Франциско после европейского раздела своей карьеры в «Воццеке» А. Берга. Тут и произошла встреча Мэрилин с негритянским дирижером Хенри Льюисом, вскоре ставшим мужем певицы. «Хотя жизнь сложилась так, что спустя 20 лет нам пришлось разойтись, Хенри остаётся для меня человеком, сделавшим меня нынешней Хорн. Если первую половину мо­ей артистической жизни я была сопрано (пусть и с низами меццо), то он раскрыл меня как меццо-сопрано (правда, с нетипичными для этого голоса возможностями в верхнем регистре). Хенри вселил в меня уверенность в себе и радость дерзаний. Когда я пою в арии Далилы «Mon cœur s’ouvre à ta voix» («Моё сердце откры­лось на твой голос…» – как буквально звучит по-русски фраза, начинающая монолог «Открылася душа…»), то думаю о нас с Хенри…». Ария Далилы из 2-го акта оперы К. Сен-Санса «Самсон и Далила» исполняется Мэрилин Хорн в сопровождении оркестра Венской Штаатсопер под управлением Хенри Льюиса.

(К. Сен-Санс. «Самсон и Далила». Ария Далилы – 6,25”)

          Первое появление Мэрилин Хорн на американской сцене в амп­луа меццо-сопрано (Кармен в фильме она пела в сопрановой редакции) состоялось в Нью-Йорке в 1961 г. – это было концертное исполнение возрождённой после долгого забвения оперы Винченцо Беллини «Беатриче ди Тенда», когда она впервые выступила на сцене вмес­те с великой Джоан Сазерленд. Ей и супругу Сазерленд – дирижеру Ричарду Бонинджу, по словам Хорн, она обязана привитой ими любо­вью к онемевшему наследию классиков бельканто, страстью давать их партитурам новую и волнующую слушателей жизнь. «Когда за пультом стоит Риччи (так, на правах друга, называет Ричарда Бонинджа Хорн), а на сцене поёт Джоан, вы можете быть спокойны – это будет подлинное бельканто, а не его облегчённо-удешевлённая моди­фикация». О памятном для певицы и по-своему этапном спектакле вы можете судить по небольшому фрагменту оперы Беллини «Беатриче ди Тенда» – это молитва, трио «Angiol di pace» («Ангел-миротво­рец») из последнего акта, исполнители – Джоан Сазерленд (Беатриче), Мэрилин Хорн (Аньезе) и американский тенор Ричард Конрад (Оромбелло), Лондонский симфонический оркестр, дирижёр Ричард Бониндж (запись 1964 г.)

(В. Беллини. «Беатриче ди Тенда». Трио из 3-го акта – 3,2”)

          Фактические данные в моём рассказе почерпнуты из автобиографии Мэрилин Хорн – книги, созданной ею к своему 50-летию. Певи­ца признаётся, что первоначально хотела назвать её «Другая Мэри­лин» или «Другая Хорн», так как в годы её молодости в Соеди­нённых Штатах Америки гораздо популярнее были другие обладатель­ницы принадлежащих ей имени (это, конечно, знаменитая голливуд­ская кинозвезда Мэрилин Монро) и фамилии (модная тогда эстрад­ная дива Лена Хорн). Но когда мемуары были завершены, она по праву смело поставила на титульном листе слова «My life» («Моя жизнь») – в области оперного исполнительства, виртуоз­ного контральтового пения, скажем, такого, какого требует бал­лада Маффео Орсини из «Лукреции Борджа» Доницетти, уже ни в Америке, ни в Европе не было равных ей – Мэрилин Хорн.

(Г.Доницетти. «Лукреция Борджа». Баллада Орсини-3,15”)

Автор передачи М.П. Мальков (18.XI.1991)

 

 

«Из коллекции редких записей»

МЭРИЛИН ХОРН

(Передача 3-я)

         

          Начатый в прошлых передачах нашего цикла рассказ о жизненном и творческом пути выдающейся современной американской певицы Мэрилин Хорн был доведён мною до 21 февраля 1961 г., когда 32-летняя артистка из Пенсильвании на эстраде нью-йоркского «Таун-Холла», участвуя в кон­цертном исполнении оперы В. Беллини «Беатриче ди Тенда» впервые вы­ступила в дуэте со знаменитой австралийской колоратурой Джоан Сазерленд (для обеих это был дебют в Нью-Йорке). Успех представления у публики заставил организаторов этого вечера – «American Opera Society» («Американское оперное общество») – ещё дважды повторить его уже в крупнейшем зале города – «Карнеги-Холле». Так возник исполнительский ансамбль контральто и сопрано, американки и австралийки, который был назван итальянским музыкальным критиком Родольфо Челлетти «duetto unico, storico» («уникальным, историческим дуэтом»). Разумеет­ся, напряжённая гастрольная деятельность каждой из них на время разлучала участниц этого дуэта – Сазерленд имела в таких случаях партнёршами таких английских меццо, как Жозефин Визи, Маргарет Элкинс, Моника Синклер, а Хорн – таких сопрано, как Леонтин Прайс, Монтсеррат Кабалье, Катя Риччарелли, Виктория де Лос Анхелес, Джун Андерсон.

 

 

          Но вплоть до 1990 г., в ко­нце которого увенчанная титулом «Дамы Британской Империи» (а это вы­сшее почетное звание, какого может быть удостоен королевой представи­тель британского содружества наций) Джоан Сазерленд покинула сцену, их исполнительский дуэт (а, скорее, терцет, так как в этот постоян­ный ансамбль следует включить и мужа Сазерленд – дирижера Ричарда Бонинджа, под музыкальным управлением которого проходили все их совмест­ные выступления) в глазах критики и слушателей и олицетворял «чудо возрождённого бельканто». Хотя творческое сотрудничество Сазерленд и Хорн и не ограничивалось рамками, так сказать, «чистого» белькан­то (скажем, обе записывались на пластинки в составе квартета солис­тов-исполнителей IX симфонии Л. Бетховена и «Реквиема» Д. Верди), тем не менее, слава преемниц великого искусства пения эпохи итальянского романтизма по праву заслужена ими. Именно интереснейшая вокальная граммофонная антология «Век бельканто», к созданию которой чета Сазерленд-Бониндж привлекла певицу из Нового Света, и многочисленные об­щие выступления в «Семирамиде» Д. Россини и «Норме» В. Беллини стали ценнейшими плодами деятельности этого художественного ансамбля, объеди­нённого родством творческих душ, музыкальных вкусов и личной дружбой. Второй «дуэтной» оперой Сазерленд и Хорн (после беллиниевской «Беат­риче») и стала «Семирамида» Россини, впервые исполненная ими в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке в 1964 г. (также в концертной форме), а затем уже поставленная в Бостонской опере с декорациями и костюмами. Даже для американской публики, избалованной всем лучшим и в области музы­кального исполнительства, воскрешение «Семирамиды» стало событием: лишь немногие меломаны-старожилы могли припомнить, как пели в ней в начале нашего века в «Метрополитен-опера» Нелли Мельба и София Ска­льки, оказавшиеся ближайшими предшественницами Сазерленд и Хорн. В де­кабре 1990 г., беседуя с корреспондентом журнала «Опера Ньюс» Эдви­ном Ньюменом, Мэрилин Хорн вспоминала: «Как раз роль Арзаче выдвину­ла меня из общего ряда певиц, ведь «Семирамида» – это труднейшая, грандиозная партитура. Я очень волновалась, принимаясь за эту роль, я постепенно, с помощью Джоан и Ричарда, осваивалась с ней, так как в моём россиниевском репертуаре это была первая драматическая контраль­товая колоратурная партия. Я пела уже «Цирюльника», «Итальянку в Алжире» и «Золушку», но ни одной из мужских его ролей не исполни­ла, а это иной род виртуозного пения. Тем отраднее, что наш с Джоан вокальный дуэт критики назвали ожившей памятью о «добрых старых днях (good old days)». В дуэте из 1-го акта оперы, который вы услышите, царица Вавилона Семирамида принимает в своём дворце молодо­го полководца Арзаче (это итальянизированный вариант имени Арсака – персонажа трагедия Вольтера «Семирамида», на которую опирался либреттист Гаэтано Росси). Пленённая красотой и отвагой юноши, царица гото­ва отдать ему сердце и трон (лишь в трагическом финале оперы выясня­ется, что от меча Арзаче – её собственного сына – Семирамиде суждено погибнуть). Поют Джоан Сазерленд и Мэрилин Хорн в сопровождении Лон­донского симфонического оркестра, дирижер Ричард Бониндж (запись 1970 года).

(Д. Россини. «Семирамида». Дуэт из 1-го акта – 10,10”)

          Пожалуй, для широкого круга слушателей истинным воплощением по­нятия «опера эпохи бельканто» является «Норма» Винченцо Беллини, каждая встреча с которой – радость для любителей прекрасного, драматического и в высшей степени виртуозного пения. Но нью-йоркскую пуб­лику, спешившую в «Метрополитен-опера» 3 марта 1970 г., представле­ние «Нормы» привлекало особенно – заглавную героиню впервые испол­няла здесь Джоан Сазерленд, а в партии Адальджизы на лучшей оперной сцене США дебютировала Мэрилин Хорн. Этому спектаклю довелось остать­ся в истории прославленного театра и всего современного оперного ис­полнительства. Повторённый 10 раз подряд после премьеры в самом Нью-Йорке, а затем 7 раз в различных городах США во время весеннего тур­не труппы «Метрополитен», он зафиксировал ряд рекордов – и общей кассовой выручки, и цены одного билета, доходившей у букмекеров до 500 долларов, и длительности «standing ovations» (оваций, кото­рыми поднявшиеся со своих мест слушатели благодарили главных исполнительниц), и числа обширных восторженных рецензий. Старейший музыкаль­ный критик Нью-Йорка Ирвинг Колодин, откликавшийся ещё на выступления в «Метрополитен-опера» Карузо и Шаляпина, написал в «Saturday Review»: «Удивительная для колоратуры плотность низкого ре­гистра у Сазерленд и столь же поразительная яркость и свобода верх­них нот у Хорн порой создавали впечатление, словно один голос озвучи­вает одновременно две вокальные строчки, будто (как в дуэте «Mira, o Norma» – «Верь мне, о Норма») две струны Страдивариуса поют под смычком виртуоза». Этот знаменитый дуэт завершает 1-ую картину 2-го акта оперы: верховная жрица друидов Норма покинута римским про­консулом Поллионом, ради которого она нарушила обет безбрачия, родив от него двух сыновей; новая избранница Поллиона – молодая жрица Адальджиза – отказывается стать возлюбленной римлянина и предать Норму; обнявшись, Норма и Адальджиза клянутся в дружбе и преданности чести своего народа (дуэт звучит в записи 1970 г.). Ирвинг Колодин завершал свою статью так: «На похоронах Россини в 1868 г. Аделина Патти и Мариэтта Альбони исполнили дуэт из его «Стабат Матер» и собравши­еся единодушно решили, что присутствуют и на похоронах бельканто, счи­тая – никому не достигнуть более таких высот искусства... Я же думаю, что бельканто не погибло, покуда на земле поют так, как Сазерленд и Хорн в «Норме»…

(В. Беллини. «Норма». Дуэт из 2-го акта – 11,40”)

Автор передачи М.П. Мальков.

продолжение