HORNE MARILYN- PAULINE VIARDOT (Мэрилин Хорн в репертуаре Полины Виардо)(1) ; (2) ; (3)
«Из коллекции редких записей»
МЭРИЛИН ХОРН В РЕПЕРТУАРЕ МАРИИ МАЛИБРАН
(Передача 1-я)
Несколько лет назад, после одной из передач этого цикла в редакцию пришло на моё имя письмо, в котором слушатель 
привёл длинный перечень фамилий тех вокалистов, чьи голоса ему хотелось бы услышать и о которых он просил рассказать. Кое-кого из этого списка мне уже довелось представить нашей аудитории, о других я не забыл и надеюсь это пожелание выполнить. Но две фамилии в этом большом ряду (думаю, мой корреспондент просто воспользовался именным указателем к хрестоматии Ивана Карповича Назаренко «Искусство пения» или к «Запискам оперного певца» Сергея Юрьевича Левика) невольно вызвали улыбку – Малибран и Виардо... Вот уж кого – увы! – нам никогда не услышать, поскольку их голоса умолкли задолго до того, как Томас Алва Эдисон и Эмиль Берлинер предприняли первые попытки осуществления звукозаписи. Однако спонтанная ироническая реакция сменилась затем размышлениями – в самом деле, разве не достойна нашего внимания, памяти, знания о ней легендарная Мария Малибран, чьё имя, несмотря на короткие 28 лет жизни, отпущенные ей судьбой, и вопреки тому, что её пение навсегда останется для нас тайной, прошло через толщу столетий, оставшись символом высших творческих достижений в оперном исполнительском искусстве? Нам известен её репертуар, простиравшийся от партий колоратурного сопрано до контральто, и, в конечном счёте, записи 3-х – 4-х певиц, представляющих разные вокальные амплуа, могли бы дать в совокупности впечатление, позволяющее ощутить величие и многообразие её творческой личности. Но, разумеется, разные голоса, тембры, певческие манеры 
вряд ли способны суммарно обрисовать единую художественную индивидуальность. Вот почему я вспомнил об этом письме, ознакомившись с уникальным граммофонным изданием «Souvenir of a Golden Era» («Воспоминание о Золотой Эре») с подзаголовком «Сёстры Гарсиа», альбомом, выпущенным в 1966 г, выдающейся американской певицей наших дней Мэрилин Хорн, в котором она исполняет произведения оперного репертуара Марии Малибран и Полины Виардо-Гарсиа. Пожалуй, никто из ныне здравствующих и выступающих на сцене певиц не мог бы осуществить столь смелое начинание, но недаром, по словам итальянского критика Родольфо Челлетти, и сама Хорн – «историческое явление». Это «воспоминания» о золотом веке оперного пения, история которого была тщательно изучена ею и воспринята сердцем и глазами нашей современницы. Для записи были отобраны наиболее характерные, этапные для творчества Малибран партии, которыми восхищались такие её современники, как Россини и Беллини, Шопен и Альфред де Мюссе. «На сегодня Малибран – первая в Европе певица. Это чудо!», – так писал из Парижа молодой Фридерик 
Шопен, услышав её в «Севильском цирюльнике». Мария Фелисита Малибран, появившаяся на свет во французской столице в 1808 г., во время гастролей здесь её родителей-певцов, по праву могла считать россиниевского «Цирюльника» «семейной» оперой дома Гарсиа, ведь её отец – Мануэль Висенте дель Пополо Родригес Гарсиа – знаменитый оперный тенор, вокальный педагог и композитор из Андалузии (Испания) - был в ней первым и прославленным исполнителем партии графа Альмавивы, а мать – Хоакина Сичес, которую называли на родине «украшением мадридского театра», долго пела Розину, а, когда подросла старшая дочь, передала эту роль ей, оставив для себя в «Цирюльнике» другую, более скромную партию – Берты. Гарсиа-старший (как его называли в отличие от Мануэля Гарсиа-младшего, сына) был человеком крутого и вспыльчивого нрава (молва приписывала ему происхождение от цыган и даже мавров – недаром его лучшей ролью стал венецианский мавр, которого он пел на премьере «Отелло» Россини) и обучал детей музыке и пению почти с колыбели, Так, Мария дебютировала на сцене в пятилетнем возрасте. Это случилось в Неаполе, куда судьба привела бродячую труппу испанского тенора. В опере Фердинанда Паэра «Агнесса» имелась небольшая детская роль, которую она провела восхитительно. Но даже отца поразило то, что после спектакля Мария по памяти воспроизвела все виртуозные арии примадонны. «Che diavoletta!» («Вот чертёнок!»), – повторял отец, и это не самое ласковое из прозвищ надолго осталось за ней. Настоящим оперным дебютом «дьяволетты» и стало выступление в роли Розины в «Севильском цирюльнике» в Лондонском Королевском театре в 1825 г. (т.е. 17 лет от роду, причём партия была подготовлена ею за 2 дня, ввиду болезни Джудитты Пасты). «Никто из почитателей оперы, – писала английская критика, – не забудет впечатления от её первого публичного появления в Опере, где её очаровательная фигурка, необычайно мелодичный голос и выразительная игра сообщили спектаклю необычайную прелесть...»
(Д. Россини. «Севильский цирюльник». Каватина Розины
– 6,35”)
Имя Малибран вскоре стало восприниматься как олицетворение сладостной гармонии и мелодического обаяния итальянской оперы, но она пела ещё испанскую, ирландскую, французскую, австрийскую и немецкую музыку. «Вообще это была поразительная личность! – восклицает в одной из своих бесед о Малибран Мэрилин Хорн. – Она читала, разговаривала и исполняла свой репертуар на 5 языках, плясала как профессиональная танцовщица, плавала, как дельфин, ездила на лошади как истинная амазонка, сочиняла музыку и стихи, великолепно рисовала, равно свободно чувствовала себя в беседе с Виктором Гюго, неаполитанским королём и крестьянином из Пармы. Чтобы освободиться от отцовской тирании, она во время гастролей в Америке выходит замуж за французского коммерсанта Франсуа-Эжена-Луи Малибрана, который был старше её на 27 лет, поверив его красноречивым признаниям в страсти, а затем, убедившись, что это – мелкий авантюрист, позарившийся на её доходы примадонны, отплывает в Европу, а в дальнейшем всю жизнь добивается развода с ним, дабы стать женой своего истинного возлюбленного – бельгийского композитора и скрипача-виртуоза Шарля де Берио. Да это настоящая Леонора из бетховенского «Фиделио»! Мы никогда не узнаем, как она пела, но ясно – это было нечто невероятное даже в смысле вокальной выносливости, ведь Малибран в один вечер исполняла «Сомнамбулу» и «Фиделио». Да, вот это была Леоноpa»!
(Бетховен. «Фиделио». Ария Леоноры – 7,36”)
К самым знаменитым ролям Марии Малибран относились образы, созданные творческим гением Винченцо Беллини: Норма, Амина в «Сомнамбуле», Ромео в его опере «Капулети и Монтекки». Этот Ромео не был единственным в её репертуаре – она исполняла также партии влюблённого веронца в операх Николы Ваккаи и Николы Антонио Дзингарелли на тот же шекспировский сюжет, но музыка поэтичного сицилийца, даровавшая ей бесчисленные сценические триумфы, привлекала её особенно. Ромео Малибран – воплощение верного и страстного чувства и того высокого человеческого достоинства, чести, которыми она сама запомнилась всем близко знавшим её людям...
(В. Беллини. «Капулети и Монтекки». Ария и каватина Ромео – 7,35”)
Автор передачи М.П. Мальков (23.IV.1992)
«Из коллекции редких записей»
МЭРИЛИН ХОРН В РЕПЕРТУАРЕ МАРИИ МАЛИБРАН
(Передача 2-я)
Сегодняшняя передача продолжает тему «Мэрилин Хорн в репертуаре Марии Малибран», начатую в прошлый раз. Напомню,
что речь идёт о граммофонном альбоме «Воспоминания о Золотой Эре» («Сестры Гарсиа»), выпущенном в 1966 г. замечательной современной американской вокалисткой Мэрилин Хорн, воскресившей в записи произведения оперного репертуара легендарных певиц XIX века, дочерей знаменитого тенора и педагога Мануэля Гарсиа, которые в замужестве звались Мария Малибран и Полина Виардо. Для гастролирующей по свету оперной «дивы» Малибран имела весьма обширный круг сочинений авторов разных национальностей – здесь и ирландец Майкл Балф, и венские классики – Моцарт и Бетховен, и представлявшие музыкальную культуру Франции Жак Галеви и Джакомо Мейербер, и испанское творчество, характеризуемое операми её отца, плодовитого и талантливого композитора («Смерть Тассо», «Калиф Багдадский», «Флорестан» и др.). В итальянском же разделе её оперного исполнительства фигурировали Доменико Чимароза, Винченцо Беллини, Гаэтано Доницетти, но абсолютно доминировал Джоаккино Россини. Это и понятно, поскольку десятилетняя артистическая карьера Малибран (с середины 20-х до половины 30-х годов прошлого столетия) совпала с россиниевской эрой в истории музыкального театра, и родоначальник этой певческой династии Мануэль Гарсиа – друг автора «Танкреда» был участником сценического крещения его опер, начиная с «Аурелиана в Пальмире» и включая сюда исторические премьеры «Севильского цирюльника» и «Отелло». Эту музыку Мария Фелисита впитала в себя с детства, а потому ощущала и передавала её мелодическую прелесть, изящество и виртуозную лёгкость как никто из современниц. Примечательно, что все её парижские дебюты (а Париж стал для Малибран основным местом проживания и артистической деятельности) открывали публике дарование россиниевской певицы (здесь по возвращении из американских гастролей, на приёме у графини де Мерлен она спела для представителей высшего света – в том числе и музыкального – песню Дездемоны об иве из «Отелло», а её первое выступление на сцене Королевской Академии Музыки состоялось в опере Россини «Торвальдо и Дорлиска», ныне совершенно забытой, но вполне позволившей тогда «гурманам вокала» по заслугам оценить редкий талант молодой артистки). Россини был частым и дорогим гостем парижского салона Малибран, о котором вспоминают все биографы великой певицы – писатель, знаток театра, будущий академик Эрнест Легуве; её подруга – графиня де Мерлен; автор посвящённой Марии Фелисита повести Пьер 
Гордо и создатель романа «Малибран» Лоренцо де Бради; друг Беллини, выпустивший первую монографии о нём, Франческо Флоримо (к сожалению, ни одна из названных книг за последние 80 лет по-русски не издавалась). В романе де Бради описание дома на рю Прованс вводит нас в круг друзей певицы: «В её салоне собирались самые блестящие умы и таланты Европы – здесь импровизировали свои стихи Альфонс де Ламартин и Альфред де Мюссе, рядом с величественным Виктором Гюго, словно его печальная тень, возникал меланхоличный Теофиль Готье, молодой Галеви увлекал к роялю Мейербера, что-то быстро рисовал Эжен Делакруа с внешностью романтичного мушкетёра, добродушный балагур Александр Дюма (отец) восклицал: «C’est l’autre Notre Dame de Paris!» («Это – второй Собор Богоматери в Париже!»), пропуская вперёд тучного Луи Лаблаша, знаменитого баса-буффо, ближайшего друга Малибран из числа товарищей по сцене, а затем появлялся автор «Цирюльника», любезный, улыбающийся, готовый воздать должное и напиткам, и яствам, и женской красоте, и восхитительному пению хозяйки дома. Когда он садился за инструмент, начинались выступления Малибран, Лаблаша, Джованни Рубини, Доменико Донцелли, играл на скрипке Шарль де Берио... Это были удивительные вечера! Недаром автор «Графа Монте-Кристо» говорил: «В Париже немало салонов злословия и есть лишь один салон гармонии, дом Малибран». Конечно, виртуозной технике вокала Марию обучил отец, но редкой образованности, духовной утончённости, глубины восприятия искусства она добилась сама. Не чуравшаяся в детстве самой тяжёлой и чёрной работы по дому, она была обязана успехом не некоему принцу Рамиро, как героиня россиниевской «Золушки», а своей воле, трудолюбию и упорству, но победно-ликующее финальное рондо Анджолины из этой оперы становилось отчасти и рассказом о себе самой, вот почему его так любила Малибран.
(Д. Россини. «Золушка». Рондо Анджолины – 7,20”)
В парижском «Théatre Italien» Малибран дебютировала также в опере Россини – на этот раз в «Семирамиде» в заглавной роли (а позднее исполняла в ней и роль Арзаче). Пожалуй, именно сочетание в её репертуаре этих партий – высокой сопрановой и контральтовой – представляет собой самый поразительный феномен её певческого мастерства. Та же Полина Виардо, унаследовавшая от старшей сестры практически весь круг её ролей, тут сделала для себя исключение, ограничившись одним Арзаче, а в позднейшее время Семирамиду пели только колоратурные сопрано (скажем, Лина Пальюги, Анна Моффо, Джоан Сазерленд, Джун Андерсон). К чести Мэрилин Хорн следует сказать, что она не прибегала к транспонированию труднейшей выходной арии Семирамиды, а сохранила предусмотренные оригиналом контральтовые пассажи партии, что даёт живое представление о вокальном диапазоне её легендарной предшественницы.
(Д. Россини. «Семирамида». Выходная ария – 6,45”)
Среди исполнявшихся Малибран опер Россини – а это «Севильский цирюльник», «Золушка», «Сорока-воровка», «Семирамида», «Матильда ди Шабран», «Танкред», «Торвальдо и Дорлиска», «Турок в Италии», «Отелло», последней суждено было стать её главным сценическим триумфом (речь идёт о роли Дездемоны, хотя Малибран доводилось петь и заглавную партию, включаемую тогдашней итальянской театральной практикой в амплуа травести). Узнав в 1835 г. во время гастролей в Милане о внезапной кончине нежно любимого ею Винченцо Беллини, она написала Франческо Флоримо: «Этот роковой день – 23 сентября – наполнен для меня каким-то зловещим смыслом. Я чувствую, что теперь близится мой черёд». И ровно через год, после случайного падения в Англии со скаковой лошади, 
пережив несколько кризисов и улучшений в состоянии своего здоровья, вернувшись на сцену и выступив в нескольких спектаклях, она вдруг вновь слегла, a 23 сентября 1836 года её не стало. Смерть явилась пунктуально, день в день. В эти последние месяцы жизни Мария часто исполняла в концертах «Песню об иве», звучащую в предсмертной сцене Дездемоны, где она вспоминает печальную судьбу служанки Барбары. На цоколе надгробного памятника Малибран в Лекене (Бельгия) высечена эпитафия, сочинённая Альфонсом де Ламартином:
В её глазах, в душе и в голосе сияли
Любовь, и красота, и совершенный гений,
А ныне небеса её к себе призвали,
Оплачь её, земля, ты, путник, преклони колени –
и выбита на мраморе нотная строка с началом «Песни об иве» из «Отелло» Россини…
(Д. Россини. «Отелло». Песня об иве – 6,45”)
Автор передачи М.П. Мальков (30.IV.1992)