TAUBER RICHARD (РИХАРД ТАУБЕР) (1) (2)

 

«Из коллекции редких записей»

РИХАРД ТАУБЕР

(Передача I-я)

           Имя выдающегося австрийского тенора Рихарда Таубера (1891 – 1948 гг.) известно многим почитателям музыки и пения – причём, самых разных и даже, как считалось когда-то, несовместимых жанров. Любитель строгой классики знает, что традиции тауберовского исполнения романсов и баллад Франца Шуберта, Карла Лёве, Йоханнеса Брамса, Хуго Вольфа, Рихарда Штрауса почитаются высоким образцом в странах, где говорят по-немецки. Поклонник оперы скажет, что искусство «австрийского Карузо», как называли Таубера, стало неповторимой страницей сценической жизни героев Верди, Бизе, Пуччини, Вагнера, Вебера, Обера и других композиторов, что это лучший моцартовский тенор первой половины нашего столетия. Тот, кому больше всего по душе напевная мелодика и вальсовый шарм венской опе­ретты, вспомнит, что Рихарду Тауберу – любимому певцу и другу Ферен­ца Легара – мы обязаны появлением посвящённых ему партитур «Фриде­рики», «Паганини», «Страны улыбок» и других замечательных произведений этого жанра. А люди старшего поколения, чья память хранит воспоминания о музыкальных фильмах 1930-х годов, наверное, не забыли, задушевно-доверительные, мечтательные интонации тех «песен настрое­ния», которые сочинял и исполнял сам тенор и которые привычно назы­вали «песнями Таубера».

 

   

          И каждое из этих мнений справедливо, поско­льку лишь совокупность всех упомянутых дарований и проявлений истин­но универсального таланта обозначает собой художественное явление, имя которому – Рихард Таубер и которое стало воплощением любви авст­рийцев к музыке и их гордости за своё искусство. И, слушая песню Файта из оперы Альберта Лортцинга «Ундина», мы ощутим, должно быть, те главные качества, что сделали австрийского певца близким для слу­шателей разных национальностей, возрастов и вкусов, – удивительную музыкальность, естественность фразировки, безупречное легато, красоту мягкого и благородного тембра, полного элегического обаяния...

(Песня Файта – 4”)

           Рихард Таубер родился в Линце на Дунае 16 мая 1891 г. в семье ар­тистов оперетты и подрастал в атмосфере музыки и театра, всё более увлекавшей его. Он рано начал учиться игре на фортепиано и делал заметные успехи, хотя – как гласит семейная хроника – вместо обязательных экзерсисов и этюдов чаще всего подбирал аккомпанемент к любимым опер­ным ариям, мечтая стать певцом. Отец утверждал однако, что приятный, но слабый голосок сына не сулит никаких шансов на успех, То же мнение выразили ещё два авторитетных эксперта, среди которых был известный баритон Венской оперы Леопольд Демут, сказавший, что как из нитей нельзя связать канат, так из голоса Рихарда не получится оперный тенор. Во Фрайбурге Таубер изучал историю музыки, композицию и дирижёрское искусство, намереваясь стать оперным капельмейстером и хотя бы таким образом связать себя с вокальным исполнительством. Именно в ту пору маститый педагог Карл Байнес, прослушав Рихарда, заявил, что сделает из него певца. После двух лет интенсивных занятий, в 1913 г., Таубер дебютировал в городском театре Хемница в партии Тамино («Волшебная флейта» Моцарта). Затем его приглашают в Дрезденскую оперу, где первоначально более всего ценят за высокий профессионализм и феноменаль­ную музыкальную память, позволявшую в критических ситуациях выручать театр. Так было, когда в связи с болезнью премьера Рихарду пришлось за два дня выучить огромную партию Фауста в опере Гуно или накануне премьеры овладеть новой по музыкальному стилю и далёкой от тра­диционной мелодики партитурой Рихарда Штрауса (Вакх в «Ариадне на Наксосе»). Однако восхищение чисто музыкальными достоинствами тено­ра – неоценимого члена труппы постепенно уступает место славе Таубера – оперного артиста, наделённого ярким актёрским дарованием, блес­тящего мастера моцартовского, веристского или вердиевского стиля. Бал­лада и песенка Герцога из «Риголетто» Верди напеты им на пластинку по-немецки, но кантиленность, выразительность, «брио» этого испол­нения сделали бы честь итальянскому солисту.

(Баллада и песенка Герцога – 4”)

               С 1925 г., когда Рихард Таубер становится ведущим тенором Венской Штаатсопер и параллельно выступает в опереттах Йоганна Штрауса и Ференца Легара в театре «Ан дер Вин», его имя известно уже всей Европе. Беспримерный по охвату репертуар артиста включал 74 ведущие оперные партии и множество эпизодических, и произведения тогдашних музыкальных «авангардистов» (опера Шрекера «Дальний звон») соседствовали в нём с немецкой, итальянской, французской и славянской классикой. Традиционный для австрийцев интерес к музыкальной культуре славянских стран, энтузиастом которой был многолетний художественный руководитель Венской оперы великий Густав Малер, выразился и в обращении Рихарда Таубе­ра к таким признанным его ролям, как Ленский в «Евгении Онегине» Чайковского, Индийский гость в «Садко» Римского-Корсакова, Еник в «Про­данной невесте» Бедржиха Сметаны...

(Ария Еника – 3,5”)

            Участник многих оперных премьер на сценах Берлина, Вены, Гамбурга, Мюнхена, Рихард Таубер был удостоен чести стать первым за пределами Италии исполнителем партии Калафа в последней опере Джакомо Пуччини «Турандот», поставленной по-немецки в Вене в том же 1926 г., когда она впервые прозвучала в «Ла Скала». Таубер, выступивший партнёром знаменитой Лотты Леманн, должен был – как и в дни своей юности – разу­чить эту труднейшую партию в немыслимо короткий срок, но благодаря его захватывающему пению ария принца Калафа «На плачь, моя Лью!» из I-го акта оперы вскоре обрела в Австрии и Германии популярность, на ка­кую способны претендовать лишь «шлягеры» эстрады, только здесь тор­жествовала музыка, отмеченная глубоким лиризмом и поэзией…

(Ария Калафа из I-го акта – 3”)

          В 1930-е годы Рихард Таубер наряду с исполнительской деятельностью в опере и оперетте, выступлениями в камерных и эстрадных концертах увлечённо работает в музыкальном кинематографе, в частности снимается в Англии в экранизации оперы Руджеро Леонкавалло «Паяцы» в партии Канио. Следуя драматургической логике (ведь именно в прологе оперы звучат слова о том, что «и актёр – человек!», ключевые для раскрытия трагизма судьбы «комедианта» Канио), Таубер исполняет в фильме и эту партию, написанную, как известно, для баритона и обычно звучащую в устах артиста, который появляется затем в роли Тонио – завистли­вого и злобного инспиратора кровавой развязки. Впрочем, единственным исключением Таубер здесь не был – в его время пролог в «Паяцах» пе­ли такие тенора, как Беньямино Джильи и Хельге Розвенге, а в наши дни - Марио дель Монако. Тем не менее, запись эта примечательна и открывает нам Рихарда Таубера как интерпретатора веристского оперного стиля, обширно представленного в его исполнительской деятельности.

(Пролог к «Паяцам» – 5”)

           Нацисты, которых Рихард Таубер называл «троглодитами и позором Германии», после их прихода к власти в 1933 г. закрыли въезд в стра­ну для артиста, прозванного геббельсовской пропагандой «большевиком в немецкой культуре», захватили его вклады в берлинском банке, запре­тили демонстрацию фильмов с его участием, продажу и передачу по радио грамзаписей тенора. После аншлюса Австрии (1938) Таубер покидает за­хваченную фашистами родину и переселяется в Лондон. Здесь он выступа­ет с сольными вокальными liederabend’ами, даёт концерты как сим­фонический дирижёр – например, в 1946 г. оркестр Лондонской филармонии звучит под его управлением в знаменитом «Альберт-Холле». Когда в 1947 году было объявлено о первых послевоенных гастролях в британской сто­лице труппы Венской оперы, певец пришёл поддержать своих давних и испытанных коллег и стать в их ряды. Таубер, незадолго до этого подверг­шийся тяжёлой операции, настоял на своём участии в спектакле моцартовского «Дон Жуана», которым открывались гастроли, и 27 сентября 1947 г. по единодушному мнению критики великолепно спел в нём дона Оттавио, поразив, должно быть, больше всего врачей, знавших, что одно лёгкое у него удалено. Сразу после спектакля он был госпитализирован, а несколько месяцев спустя, 7 января 1948 г., Рихарда Таубера не стало. Судьба распорядилась так, что символическим обрамлением его театральной жизни стала музыка Моцарта, звучавшая на его дебюте и на последнем спектакле артиста. Пусть же и наш небольшой рассказ завершит исполнение замечательным австрийским тенором музыки австрийского гения – ария Тамино из «Волшебной флейты» Вольфганга Амадея Моцарта, ведь недаром друг Таубера, известный английский киноактёр (знаменитый Шерлок Холмс национального экрана) Безил Рэсбоун, узнав о его смерти, сказал: «Рихард был гармоничной, подлинно моцартовской на­турой. Он вносил в нашу суетную и не всегда праведную жизнь свет и мечту о прекрасном…».

(Ария Тамино – 4”)

Автор передачи М.П. Мальков.

 

«Из коллекции редких записей»

РИХАРД ТАУБЕР

(Передача 2-я)

           Выдающийся австрийский певец Рихард Таубер (1891 – 1948), о выступ­лениях которого на оперной сцене шла речь в нашей прошлой передаче, остался в истории вокального исполнительства как одно из самых универсальных дарований своего времени. Лучший моцартовский тенор первой половины XX века, оперный солист с репертуаром от Доницетти до Рихарда Штрауса, мастер строгого, академического стиля интерпретации немецкой «Lied», песен и романсов Шуберта, Брамса, Хуго Вольфа, пианист, оперный и симфонический дирижёр, незаурядный композитор, а с другой стороны, популярный киноактёр, создатель и исполнитель сво­еобразных «песен настроения» и, наконец, знаменитый премьер венс­кой оперетты, ближайший друг и сподвижник Ференца Легара, виновник появления вдохновлённых его талантом партитур «Страны улыбок», «Па­ганини», «Джудитты»... Искусство тенора, его безупречная музыкальность, культура и вкус с помощью мелодичной песни или темпераментных куплетов завоевывали новую аудиторию для классики и заставляли отка­зываться от высокомерного снобизма тех, кто прежде не признавал лёгкую музыку и оперетту. Впрочем, сам Таубер говорил, что не признаёт никакой иерархии жанров, а любит лишь хорошую музыку, помогающую людям понять, как бесконечно богат и прекрасен мир.

         

         Тот, кто сделал эти слова - «Прекрасен мир» - названием посвящённой другу оперетты, Ференц Легар встретился с Рихардом Таубером впер­вые весной 1924 года. Молодой тенор был уже известен тогда всей Авст­рии и Германии, а обширный перечень его оперных партий годом раньше пополнила роль Герцога в первой из спетых им оперетт – «Ночи в Вене­ции» Йоганна Штрауса-сына. Музыка Легара, её мелодическая красота, душевная наполненность, истинная вокальность по-настоящему захватили певца, да и для находившегося на вершине славы создателя «Графа Люксембурга» знакомство это было, по его словам, «подарком судьбы». 54-летний композитор, переживавший полосу творческого застоя после беспримерного успеха «Весёлой вдовы» (1905 г.), впервые за много лет ощутил прилив вдохновения и новых сил, услышав тенора, способного решать исполнительские задачи любой сложности.

 

Р. ТАУБЕР  И  Ф. ЛЕГАР

   

Персонажи оперетт "Легара-Таубера"

      

           Как нередко бывает, друзья очень рознились характерами – Легар, целиком поглощённый творчеством, был человеком сдержанным, замкнутым, педантичным, а Таубер отличался широтой натуры, доверчивостью, добросер­дечностью, но духовный и творческий контакт между ними сделал их, как говорил Легар, «братьями, лишёнными формальностей метрического род­ства»... «Паганини» и «Царевич» были первыми опереттами композитора, на премьерных афишах которых стояло имя австрийского тенора, а поставленная в 1928 г. «Фридерика» уже открывала собой перечень произведений «Легара и Таубера», как называли их в Вене. История юно­шеской любви Йоганна Вольфганга Гёте к дочери провинциального пастора, овеянная поэзией великого романтика, вдохновила Легара на созда­ние далёкой от опереточных штампов и тривиальности музыки, отмечен­ной благородством и изяществом стиля. Мелодия «O, Mädchen, mein Mädchen» вскоре после премьеры уже раздавалась на улицах Берлина н Вены...

(O, Mädchen, mein Mädchen – 4”)

             В оперетте Легара в устах Гёте прозвучало и знаменитое стихотво­рение поэта о ребёнке, сорвавшем в поле нежную розу и впервые позна­вшем колкость её шипов... Мудрая человечность, улыбчивая грусть этих строк Гёте пленяли воображение таких музыкантов, как Франц Шуберт, Станислав Монюшко, Александр Спендиаров, Меликян и других композиторов. Послушаем, как звучит оно у Легара в исполнении Рихарда Таубера…

(Sah' ein Knab' ein Roslein steh'n – 3,5”)

           Ко времени создания «Страны улыбок» (1929 г.), явившейся карди­нальной переработкой написанной 6-ю годами раньше «Жёлтой кофты», творческий союз Легара и Таубера был проверен на практике и приносил свои счастливые плоды, самым значительным из которых и стала эта партитура. Партия принца Су-Хонга писалась для Таубера, с учётом его актёрской и вокальной индивидуальности, даже той лёгкой «грустинки», что звучала в его тембре, придавая особое, меланхолическое обаяние его голосу.

(Immer nur lächeln – 3,5”)

              Пора премьеры «Страны улыбок» – это зенит популярности музыки Ференца Легара и пения Рихарда Таубера. Музыкальный критик Ханс Фактель вспоминал, что, прогуливаясь по главному парку Вены – Пратеру и следуя окаймляющей его аллеей, он слышал однажды доносящиеся из раз­ных кафе вдоль дороги звуки установленных в них граммофонов, каждый из которых воспроизводил арии из оперетт Легара в исполнении Таубера: три разных кафе (каждое в своём вкусе) – три разных арии. Почти наве­рняка можно сказать, что одной из них была самая известная тауберовская ария Легара – «Dein ist mein ganzes Herz» («Сердце вручил я тебе») из 2-го акта «Страны улыбок». При жизни певца продали свы­ше 2 млн. экземпляров пластинок с его записью этого номера, впоследствии вошедшего в граммофонный репертуар Марио дель Монако и Юсси Бьёрлинга, Джузеппе ди Стефано и Пласидо Доминго, Николая Гедды и Фрица Вундерлиха... Вот как венский журналист и музыкант Бернард Грун, общий знакомый Легара и Таубера, описывал исполнение тенором главного номера спектакля: «Великий момент тор­жества творческого дуэта Легар – Таубер наступал ежевечерне в середине второго акта, когда певец оставался на сцене один. Оркестр начинал вступление fortissimo, затем воцарялась короткая пауза, секунда тишины, когда все затаивали дыхание, – и вот зал заполняет волна удивительной красоты звуков, то мощных и страстных, то тающих в лёгком, как дуновение, piano... А потом – грохот оваций, неистовство зала. Таубер благодарит публику, низко кланяется три, четыре раза. Из зала кричат: «Da capo! Da capo!» («Снова, с начала!») На лице тенора – улыбка, он кивает дирижёру и вступает вновь – на этот paз начинает pianissimo, почти шёпотом... И опять - буря аплодисментов и ещё один «бис», и ещё, и ещё... Да, он любил Вену и вручил сердце ей...»

(Dein ist mein ganzes Herz – 3,5”)

            Когда эстетствующие критики упрекали Таубера в увлечении «лёгкой музыкой», он отвечал обычно с улыбкой: «Я пою не оперетту, я пою Легара!», но, в действительности, он любил и исполнял хорошую опереточную музыку широкого круга авторов – Йоганна Штрауса, Карла Миллёкера, Имре Кальмана, Роберта Штольца, Пала Абрахама... Его обращение к оперетте Абрахама «Виктория и её гусар» помогло первому европейско­му успеху молодого венгра (1930 г.), а песня Колтаи «Good night» из этого произведения украсила собой разнообразную опереточную дискографию Рихарда Таубера...

(Reich mir zum Abschied – 3,5”)

          В огромном фонографическом наследии Рихарда Таубера (а им записа­но на пластинки свыше 600 вокальных номеров) заметное место занимают те «песни настроения», которые он сочинял, а позднее исполнял в музыкальных фильмах, снятых с его участием в Германии и Англии в 30-е годы.

   

           Кроме экранизаций произведений Легара и оперы Леонкавалло «Паяцы», а также фильма «Пора цветения» (оперетта на музыку Франца Шуберта, в роли которого выступил тенор), в остальных картинах звучит и музыка самого Рихарда Таубера – он снялся в собственных опереттах «Поющая мечта» и «Старый Челси», а в фильмах «Желание сердца», «Страна без музыки» и других, наряду с мелодиями Штольца, Сполянско­го, Кюннеке, исполнялись сочинения и его авторства – столь известные в своё время «тауберовские песни» – мечтательные, интимно-доверительные, ностальгические, иногда окрашенные лёгкой иронией... Вот одна из них – «Вам сегодня взгрустнулось немножко…».

(Sie seh’n heut – 3”)

 

           Немногим, даже очень талантливым, певцам удаётся стать первооткры­вателями, обретающими славу непревзойдённых исполнителей «своей» песни. Ещё реже случаи, когда создателем такого произведения, переживающего своего творца, является он сам. Музыкальная одарённость Рихарда Таубера сделала его таким исключением. Его песня «Du bist die Welt für mich» («Ты для меня – весь мир») на текст Хуберта Mapишки живёт на концертных эстрадах и поны­не, звучит в исполнении Николая Гедды, Рудольфа Шока, Петера Шрайера, Рене Колло и многих других известных теноров. Она и заключит наш рассказ о певце и композиторе из Вены, универсальном музыканте, каким был Рихард Таубер...

(Du bist die Welt für mich – 4”)

Автор передачи М.П. Мальков.