Вс, 24.11.2024
Максим Павлович Мальков
Меню сайта

«Неаполитанская песня и её мастера» (передача 12-я)

ДЖИНО БЕКИ

          Пожалуй, трудно назвать зарубежную песню, которая в начале и в середине 50-х гг. могла бы у нас соперничать в популярности с «Лунной серенадой», как мы назвали мелодию Чезаре Биксио «Melanconica luna» (буквально – «Грустная луна»). Впервые она прозвучала в фильме «Вернись в Сорренто», и едва ли не решающую роль в её успехе сыграло блестящее исполнение, в котором она нам предстала. Имя вокалиста, певшего её в фильме, украшало тогда афиши самых прославленных оперных театров мира – Джино Беки...

(Melanconica luna)

          Этот голос пришёл к нам с экрана, и хотя в творческой деятельности Бе­ки работа в кино занимает отнюдь не главное место, фильмы «Любимые арии» и «Вернись в Сорренто», имевшие у нашего зрителя огромный и заслуженный успех, представили выдающегося итальянского певца и артиста наилучшим об­разом. Этому помогли блестящие внешние данные, темперамент, пластичность, редкое обаяние, свобода и органичность актёрского поведения замечательно­го баритона – сочетание, весьма редкое в мире оперного исполнительства, где, ограждая себя ссылками на театральную условность, многие пренебрегали физической формой, забывали о том, что оперный артист не перестаёт быть артистом. Не в этом ли, в частности, одно из объяснений, почему во многих оперных экранизациях вокальные и актёрские функции исполнения разделяют­ся между разными людьми, одним из которых предлагается изображать моло­дость, красоту и удаль героев, а другим – петь за них? Во всяком случае, то­гда многим из зрителей, наверное, думалось, что и не обладая певческим голо­сом, Беки мог бы успешно выступать в амплуа киногероя, не нуждаясь в заме­не его, скажем, Гассманом, Джиротти или Мастроянни. От оперы же здесь было взято самое главное – яркое, полнозвучное, эмоциональное пение, сделавшее особенно впечатляющими мелодичность, разнообразие и подлинную вокальность превосходной музыки, написанной Чезаре Андреа Биксио и Нино Валенте для этого фильма. Обо всём этом можно говорить применительно к одному из лучших её номеров – романсу Валенте «Torna!» («Вернись!»):

(Torna!)

          Сейчас Беки пошёл 56-й год, за плечами артиста большая, многотрудная и богатая множеством творческих достижение жизнь, которая сама могла бы послужить материалом для интереснейшего фильма, среди героев которого бы­ли бы Пьетро Масканьи, Артуро Тосканини, Титта Руффо, Беньямино Джильи, каж­дому из которых пришлось сыграть свою роль в жизни и артистической карь­ере Джино Беки. Действие этого фильма, наверное, началось бы в родном для певца городе – Флоренции, где молодой Джино, первоначально намеревавшийся стать инженером, встретился с вокальным педагогом Раулем Фрацци, убеждён­ность которого в таланте своего воспитанника заставила будущего прослав­ленного баритона изменить миру машин ради музыки и сцены, а потом перене­слось бы в Александрию – здесь Джино Беки окончил школу музыкального со­вершенствования. Должно быть, мы увидели бы в этой картине памятные для певца дни его первых выступлений на итальянской сцене – дебют в «Трави­ате» в маленьком городе Эмполи и появление на Римской сцене (термы Каракалла) в «Паяцах» и в «Аиде». Самым волнующим моментом того периода жиз­ни Беки явилась предоставленная ему осенью 1939 года закрытая проба в те­атре «Ла Скала». Согласно повествующей об этом театральной легенде, певец пел тогда Риголетто, и 3200 пустовавших в зале зрительных мест внушали ему меньший страх, чем львиная грива и гордая осанка великого Титта Руффо, сидевшего во главе жюри в первом ряду партера. Рассказывают, что когда от­звучало «ля-бемоль» в «вендетте» – знаменитом «дуэте мести» из 3-го акта, Руффо поднялся и сказал: «Теперь я могу умереть спокойно. У меня есть до­стойный преемник». С этого времени Беки становится ведущим баритоном ита­льянской сцены и входит в прославленную триаду – Беньямино Джильи, Мария Канилья и Джино Беки, пение которой в грамзаписях «Аиды» и «Бал-маскара­да» Верди, «Андре Шенье» Джордано и «Сельской чести» Масканьи, записанной под управлением самого композитора, стало эталоном итальянской исполните­льской культуры. Одной из художественных кульминаций артистического пути Беки явилось его участие в триумфальных гастролях «Ла Скала» в Лондоне в 1950 году. Этому событию посвящён великолепный итальянский фильм «Люби­мые арии», который рассказал об этом успехе красноречивее всяких слов.

          Однако слова Руффо с равным основанием могут быть отнесены и к другому жанру вокального исполнительства, в котором Беки выступил наследником традиций великого певца – к жанру неаполитанской песни. Те из вас, кто пом­нит чудесный рассказ Куприна «Соловей», наверное, не способны отделить имя Руффо от волнующих и страстных народных мелодий Италии, к роднику которых он припадал не реже, чем к живительным водам целебного для певцов источни­ка Сальцо-Маджоре. То же можно сказать о Джино Беки. Конечно, любители оперного искусства никогда не забудут его барсом устремляющегося на сво­их мучителей и врагов Риголетто в 3-м акте оперы Верди, его страшного в своей зависти и философски мотивируемой ненависти к миру Яго, самоотвер­женность и бесстрашие его Вильгельма Телля, но самая широкая публика при звуке его имени прежде всего вспомнит, какое наслаждение доставили ей в исполнении Джи­но Беки неаполитанские мелодии. Вот одна из них – «La strada del bosco» («Тропинка в лесу») Чезаре Биксио:

(La strada del bosco)

          Исключительные вокальные достоинства Беки давно уже зафиксированы кри­тикой, отметившей редкую красоту и звучность его верхних нот, глубину и на­сыщенность медиума – среднего участка диапазона, превосходное певческое дыхание, энергию и силу, которой исполнены его голос, его вокальная фраза, тот своеобразный тембровый «нимб», то «руффовское» облако парящего в воздухе звука, которое так роднит двух замечательных певцов.

          Но, думается, не меньшее, а большее значение имеет поразительное умение Беки насытить пение живыми интонациями – грустью, сарказмом, щемящей тоской, отчаянием, надеждой, сделать короткий романс исповедью страдающего человече­ского сердца. Песня Джульяни «Capinera» названа по имени птички-черноголовки, которой итальянцами отведена роль, выполняемая у нас кукушкой. Вопро­шая судьбу, человек надеется услышать утешение и ободрение, но пение птицы сулит ему новые тяготы и потери.

(Capinera)

          О том, что Беки – певец преимущественно драматического и даже трагичес­кого дарования – говорят не только его выступления на театральной сцене (хотя, объективности ради, следует отметить, что исполнение им в «Любимых ариях» каватины Фигаро остается, пожалуй, непревзойдённым образцом воплоще­ния жизнелюбия и радости, которыми отмечена выходная ария знаменитого россиниевского цирюльника). И всё же драматизм, ностальгия и скорбь - это чув­ства, доминирующие и в характере его оперных персонажей, и в неаполитанских романсах, которые он отбирал в свой репертуар. Трагическое ощущение безвоз­вратно ушедшей молодости, неосуществившихся надежд преследует во время раз­говора с юной синьориной героя песни Валенте «Signorinella»:

(Signorinella)

          В конце 50-х гг. имя Беки исчезло с оперных афиш – болезнь заставила певца уйти со сцены. Но теперь из раздела культурной хроники это имя пе­реместилось в другие – политические – рубрики итальянских газет. Среди лю­дей, возглавивших борьбу за демократизацию и обновление практики оперных театров, потребовавших от государства помощи и опеки над музыкальными сценами Италии, снижения цен на билеты, сейчас ещё не позволяющих миллионам рядовых итальянцев пользоваться тем, что искони было для них «духовным хлебом» – оперой, среди этих людей и во главе их мы встречаем имена прославленных пев­цов и былых партнёров по сцене – Марии Канильи, Джакомо Лаури-Вольпи и Джино Беки.

          И выбор Беки этой позиции не был неожиданностью для всех тех, кто слы­шал в его пении, в его творчестве не показную, а подлинную любовь к людям, сострадание к их горю и призыв не падать духом, а отстаивать самые дорогие для человека ценности – любовь, достоинство и честь. Эта тема звучит в од­ном из наиболее сильных номеров его репертуара, в романсе Биксио «Soli, soli nella notte» («Одни, совсем одни ночью»), герои которого – обездоленные скитальцы, без крова над головой, защищают от враждебного им мира единственное их достояние – любовь и верность.

(Soli, soli nella note)

          Два года тому назад мировая музыкальная пресса сообщила как сенсацию, действительно, радостную и неожиданную весть – после многих лет молчания Джино Беки вновь играет и поёт в кино. 30 лет спустя после его дебюта в «Травиате» в заштатном итальянском городке Эмполи, на экраны кинотеатров мира вышла новая экранизация любимой всеми вердиевской оперы, и в первых титрах фильма видевшие его итальянские, американские, английские и болгар­ские кинозрители прочли «Жорж Жермон – Джино Беки».

          Будем надеяться на скорую встречу с этим фильмом и на наших экранах и будем рассчитывать, что эта высоко оценённая критикой новая работа Бе­ки в кино знаменует обещание его дальнейших выступлений, грамзаписей и фильмов.

          А расставаясь сегодня с героем нашего рассказа, мы включаем запись его исполнения песни Дино Оливьери «Incantesimo» («Волшебство, очарование»), ибо, хотя этот романс посвящён волшебству любви, неотразимое очарование не­сёт в себе и подлинный, глубоко человечный талант Джино Беки.

(Incantesimo)

                                           Автор передачи М.П. Мальков

Форма входа
Календарь
«  Ноябрь 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
252627282930
Новости на сайте
Поиск
Copyright MyCorp © 2024
Бесплатный конструктор сайтов - uCozЯндекс.Метрика