 ADAM THEO (ТЕО АДАМ)
«Из коллекции редких записей» (XVIII)
ТЕО АДАМ
  Познакомив вас в прежних выпусках программы с ансамблем исполнителей «Евгения Онегина» и «Бориса Годунова» на оперных сценах ГДР, мы уже представляли вам вокалиста, которому посвящается сегодняшняя передача. Это солист Немецкой государственной оперы в Берлине и постоянный участник байройтских вагнеровских музыкальных фестивалей, лауреат Национальных премий ГДР в области исполнительского искусства, бас-баритон Тео Адам. Масштаб дарования этого певца и его заслуги в области популяризации русской оперы на сценах ГДР, ФРГ, Австрии, Швейцарии и других стран, на наш взгляд, вполне мотивируют надобность более обстоятельного рассказа о жизни и творческой деятельности артиста. Тео Адам – один из многих оперных солистов Германии, чьё приобщение к вокальному искусству началось с участия в детском хоре. Коллективом этим был прославленный дрезденский Кройцхор, руководимый Рудольфом Мауэрсбергером. Хотя прошло уже несколько десятилетий с того времени, когда маленький Тео выходил из шеренги своих сверстников, чтобы солировать в кантатах и мессах Баха, Телемана и Генделя, но тесная связь Адама с Кройцхором не прервалась и ныне – их совместные выступления продолжаются и зафиксированы в десятках долгоиграющих дисков «Этерны».
  Впрочем, увлечение музыкой и привычка к тому, что люди объясняются друг с другом пением, возникли ещё до того, как малыша привели в Кройцхор. Его отец был художником-декоратором Дрезденской оперы, которая с раннего детства стала для Тео вторым домом. Её солист, известный немецкий тенор Рудольф Диттрих, воспитатель многих известных певцов (Герхард Штольце, Гизелла Шрётер, Хайо Мюллер, Нелли Айлакова и др.), стал его вокальным педагогом. В 1948 году художественный руководитель Дрезденской труппы Йозеф Кайльберт пригласил Адама в состав возглавляемого им коллектива, а спустя год молодой бас спел на дрезденской сцене свою первую крупную партию – Отшельника в «Вольном стрелке» Карла Марии фон Вебера. С 1952 года и по настоящее время Тео Адам регулярно выступает в Байройте (первоначально лишь в эпизодических партиях, а позднее в ролях главных героев вагнеровских опер – короля Генриха Птицелова в «Лоэнгрине», Ландграфа в «Тангейзере», короля Марка в «Тристане», Погнера и Сакса в «Майстерзингерах», Вотана в тетралогии «Кольцо нибелунга»). В том же 1952 году выдающийся немецкий дирижер Вильгельм Фуртвенглер выбрал его солистом для исполнения 9-й симфонии Бетховена. После дебюта в 1955 году в Дойче Штаатсопер ему присуждается почётное звание каммерзенгера. Тео Адам – едва ли не самый молодой кавалер этого звания в истории немецкого оперного театра. Одной из первых русских ролей в репертуаре певца стал князь Гремин в «Евгении Онегине» Чайковского. Благородство и мягкость звучания, отменный художественный вкус, напевность и широта музыкальной фразы, – этими чертами отмечено его исполнение арии «Любви все возрасты покорны», лирической исповеди старого солдата, закат жизни которого озарён прекрасным и трепетным чувством.
(исп.)
Сценические персонажи Тео Адама
  Творческое беспокойство, неудовлетворённость достигнутым – вот, пожалуй, главные и чрезвычайно привлекательные черты Тео Адама как художника, человека и артиста. Когда успех в операх Рихарда Вагнера открыл ему путь на сцены Байройта, Зальцбурга, Вены, многие критики поспешили объявить его вагнеровским певцом, но появление Адама в ролях Фигаро и Альмавивы в «Свадьбе Фигаро», Лепорелло и Дон Жуана в «Дон Жуане», Зарастро в «Волшебной флейте» и дона Альфонсо в «Cosi fan tutte» («Так поступают все женщины») показало, что с равным успехом его можно назвать интереснейшим исполнителем моцартовского репертуара. Но даже великое и обширное оперное наследие Вагнера и Моцарта не исчерпывает собой амплуа и круг творческих интересов Тео Адама, включающих произведения Рихарда Штрауса и Вебера, Генделя и Верди, Курта Вайля и Пауля Дессау (в его последней опере «Эйнштейн» Адам спел заглавную партию гениального физика)... Достаточно сказать, что всего певцом разучено и исполнено свыше 100 оперных партий, написанных для баса и баритона. Недаром, когда в одном из интервью журналист спросил Тео Адама, чем тот увлекается, последовал ответ: «Моё хобби – изучать партитуры, вокальное и дирижёрское искусство, собирать и слушать пластинки». В самом деле, только всепоглощающей страстью к искусству и полной отдачей ему всех сил, времени и творческой энергии можно объяснить количество и качество художественных достижений певца на оперной сцене и концертной эстраде. Кстати, Liederabend’ы, камерные вокальные вечера Тео Адама, представляющие сотни романсов и песен Шуберта, Шумана, Лёве, Брамса, Хуго Вольфа – это поприще, которое требует от певца не меньших усилий и самоотверженности, чем работа в оперном театре. Прибавьте к этому музыковедческие публикации, рецензии и исследования, которыми известен Адам у себя на родине, и вы получите некоторое представление о многогранности и цельности натуры этого артиста.
Партии русского репертуара – это сравнительно небольшая часть огромной галереи сценических персонажей Тео Адама, но в их ряду – то же разнообразие характеров, судеб, настроений: душевная красота Гремина, фанатическая преданность своей вере Досифея, нравственная сила Сусанина, позволившая ему бестрепетно ждать своего конца, оплаченного поражением врагов...
(исп.)
  Роль Бориса Годунова пришла к Адаму, когда он был уже во всеоружии богатейшей исполнительской практики, но – как и любую другую партию великой оперной классики, которая ему по душе, – бас продолжает шлифовать её, стараясь по-новому и самостоятельно решать проблемы интерпретации этого труднейшего образа. Слушая записи других певцов, он не заимствует у них какие-то броские детали исполнения, примеряя этот «наряд с чужого плеча», как поступают ещё иные вокалисты, лишённые заметной творческой индивидуальности, а размышляет о том, какие музыкальные темпы, динамические оттенки или особенности фразировки наиболее уместны для него самого. Именно поэтому пение Адама трудно спутать со звучанием голосов его коллег – немецких и зарубежных басов. Его искусство академично в том хорошем смысле этого слова, который предполагает верность духу и букве (здесь скорее «ноте») авторского замысла и строгий вкус, не допускающий исполнительского «нажима» и самоцельных внешних эффектов. Пожалуй, наиболее наглядно это проявляется в исполнении Тео Адамом ключевых моментов оперы – монолога Бориса «Достиг я высшей власти» и сцены галлюцинаций из 5-той картины оперы.
(исп.)
  Редкостный диапазон голоса Адама (его «рабочий» регистр – от нижнего до верхнего «соль») делает певца универсальным исполнителем басовых и баритоновых партий. Немногие вокалисты способны, подобно ему, петь поочередно Дон Жуана и Лепорелло, Зарастро и Вотана, Сусанина и князя Игоря... Эпические характеры, величественные и мужественные герои особенно близки артистической природе Тео Адама, его внешнему облику, осанке, темпераменту. Это подтвердят, очевидно, воспоминания слушателей, присутствовавших на концертах певца в нашей стране и, в частности, в Большом зале Ленинградской филармонии. Превосходная вокальная и физическая фактура баса, его музыкальность, интеллект и культура были оценены по заслугам одним из крупнейших дирижёров современности Хербертом фон Караяном, пригласившим Адама на главную партию средневекового немецкого философа, музыканта, поэта и сапожника Ханса Сакса в «Майстерзингерах» Вагнера, недавно записанных на пластинки в исполнении ведущих солистов ГДР, ФРГ, Австрии и Англии. Новое обращение певца к репертуару его дебютной поры показало, как вырос этот художник, идя путем напряжённой творческой работы и строгой взыскательности к своему таланту. Другое тому свидетельство – запись концерта русских оперных арий, осуществлённая Адамом несколько лет назад. Демонстрацией арии князя Игоря из одноименной оперы Бородина, опубликованной на этой пластинке, мы завершаем рассказ об этом выдающемся вокалисте Германии.
(исп.)
Автор передачи М.П. Мальков (10.XI.1979) |
