«Неаполитанская песня и её мастера» (передача 12-я)
ДЖИНО БЕКИ
 Пожалуй, трудно назвать зарубежную песню, которая в начале и в середине 50-х гг. могла бы у нас соперничать в популярности с «Лунной серенадой», как мы назвали мелодию Чезаре Биксио «Melanconica luna» (буквально – «Грустная луна»). Впервые она прозвучала в фильме «Вернись в Сорренто», и едва ли не решающую роль в её успехе сыграло блестящее исполнение, в котором она нам предстала. Имя вокалиста, певшего её в фильме, украшало тогда афиши самых прославленных оперных театров мира – Джино Беки...
(Melanconica luna)
Этот голос пришёл к нам с экрана, и хотя в творческой деятельности Беки работа в кино занимает отнюдь не главное место, фильмы «Любимые арии» и «Вернись в Сорренто», имевшие у нашего зрителя  огромный и заслуженный успех, представили выдающегося итальянского певца и артиста наилучшим образом. Этому помогли блестящие внешние данные, темперамент, пластичность, редкое обаяние, свобода и органичность актёрского поведения замечательного баритона – сочетание, весьма редкое в мире оперного исполнительства, где, ограждая себя ссылками на театральную условность, многие пренебрегали физической формой, забывали о том, что оперный артист не перестаёт быть артистом. Не в этом ли, в частности, одно из объяснений, почему во многих оперных экранизациях вокальные и актёрские функции исполнения разделяются между разными людьми, одним из которых предлагается изображать молодость, красоту и удаль героев, а другим – петь за них? Во всяком случае, тогда многим из зрителей, наверное, думалось, что и не обладая певческим голосом, Беки мог бы успешно выступать в амплуа киногероя, не нуждаясь в замене его, скажем, Гассманом, Джиротти или Мастроянни. От оперы же здесь было взято самое главное – яркое, полнозвучное, эмоциональное пение, сделавшее особенно впечатляющими мелодичность, разнообразие и подлинную вокальность превосходной музыки, написанной Чезаре Андреа Биксио и Нино Валенте для этого фильма. Обо всём этом можно говорить применительно к одному из лучших её номеров – романсу Валенте «Torna!» («Вернись!»):
(Torna!)
  Сейчас Беки пошёл 56-й год, за плечами артиста большая, многотрудная и богатая множеством творческих достижение жизнь, которая сама могла бы послужить материалом для интереснейшего фильма, среди героев которого были бы Пьетро Масканьи, Артуро Тосканини, Титта Руффо, Беньямино Джильи, каждому из которых пришлось сыграть свою роль в жизни и артистической карьере Джино Беки. Действие этого фильма, наверное, началось бы в родном для певца городе – Флоренции, где молодой Джино, первоначально намеревавшийся стать инженером, встретился с вокальным педагогом Раулем Фрацци, убеждённость которого в таланте своего воспитанника заставила будущего прославленного баритона изменить миру машин ради музыки и сцены, а потом перенеслось бы в Александрию – здесь Джино Беки окончил школу музыкального совершенствования. Должно быть, мы увидели бы в этой картине памятные для певца дни его первых выступлений на итальянской сцене – дебют в «Травиате» в маленьком городе Эмполи и появление на Римской сцене (термы Каракалла) в «Паяцах» и в «Аиде». Самым волнующим моментом того периода жизни Беки явилась предоставленная ему осенью 1939 года закрытая проба в театре «Ла Скала». Согласно повествующей об этом театральной легенде, певец пел тогда Риголетто, и 3200 пустовавших в зале зрительных мест внушали ему меньший страх, чем львиная грива и гордая осанка великого Титта Руффо, сидевшего во главе жюри в первом ряду партера. Рассказывают, что когда отзвучало «ля-бемоль» в «вендетте» – знаменитом «дуэте мести» из 3-го акта, Руффо поднялся и сказал: «Теперь я могу умереть спокойно. У меня есть достойный преемник». С этого времени Беки становится ведущим баритоном итальянской сцены и входит в прославленную триаду – Беньямино Джильи, Мария Канилья и Джино Беки, пение которой в грамзаписях «Аиды» и «Бал-маскарада» Верди, «Андре Шенье» Джордано и «Сельской чести» Масканьи, записанной под управлением самого композитора, стало эталоном итальянской исполнительской культуры. Одной из художественных кульминаций артистического пути Беки явилось его участие в триумфальных гастролях «Ла Скала» в Лондоне в 1950 году. Этому событию посвящён великолепный итальянский фильм «Любимые арии», который рассказал об этом успехе красноречивее всяких слов.
   
 Однако слова Руффо с равным основанием могут быть отнесены и к другому жанру вокального исполнительства, в котором Беки выступил наследником традиций великого певца – к жанру неаполитанской песни. Те из вас, кто помнит чудесный рассказ Куприна «Соловей», наверное, не способны отделить имя Руффо от волнующих и страстных народных мелодий Италии, к роднику которых он припадал не реже, чем к живительным водам целебного для певцов источника Сальцо-Маджоре. То же можно сказать о Джино Беки. Конечно, любители оперного искусства никогда не забудут его барсом устремляющегося на своих мучителей и врагов Риголетто в 3-м акте оперы Верди, его страшного в своей зависти и философски мотивируемой ненависти к миру Яго, самоотверженность и бесстрашие его Вильгельма Телля, но самая широкая публика при звуке его имени прежде всего вспомнит, какое наслаждение доставили ей в исполнении Джино Беки неаполитанские мелодии. Вот одна из них – «La strada del bosco» («Тропинка в лесу») Чезаре Биксио:
(La strada del bosco)
 Исключительные вокальные достоинства Беки давно уже зафиксированы критикой, отметившей редкую красоту и звучность его верхних нот, глубину и насыщенность медиума – среднего участка диапазона, превосходное певческое дыхание, энергию и силу, которой исполнены его голос, его вокальная фраза, тот своеобразный тембровый «нимб», то «руффовское» облако парящего в воздухе звука, которое так роднит двух замечательных певцов.
Но, думается, не меньшее, а большее значение имеет поразительное умение Беки насытить пение живыми интонациями – грустью, сарказмом, щемящей тоской, отчаянием, надеждой, сделать короткий романс исповедью страдающего человеческого сердца. Песня Джульяни «Capinera» названа по имени птички-черноголовки, которой итальянцами отведена роль, выполняемая у нас кукушкой. Вопрошая судьбу, человек надеется услышать утешение и ободрение, но пение птицы сулит ему новые тяготы и потери.
 (Capinera)
О том, что Беки – певец преимущественно драматического и даже трагического дарования – говорят не только его выступления на театральной сцене (хотя, объективности ради, следует отметить, что исполнение им в «Любимых ариях» каватины Фигаро остается, пожалуй, непревзойдённым образцом воплощения жизнелюбия и радости, которыми отмечена выходная ария знаменитого россиниевского цирюльника). И всё же драматизм, ностальгия и скорбь - это чувства, доминирующие и в характере его оперных персонажей, и в неаполитанских романсах, которые он отбирал в свой репертуар. Трагическое ощущение безвозвратно ушедшей молодости, неосуществившихся надежд преследует во время разговора с юной синьориной героя песни Валенте «Signorinella»:
(Signorinella)
 В конце 50-х гг. имя Беки исчезло с оперных афиш – болезнь заставила певца уйти со сцены. Но теперь из раздела культурной хроники это имя переместилось в другие – политические – рубрики итальянских газет. Среди людей, возглавивших борьбу за демократизацию и обновление практики оперных театров, потребовавших от государства помощи и опеки над музыкальными сценами Италии, снижения цен на билеты, сейчас ещё не позволяющих миллионам рядовых итальянцев пользоваться тем, что искони было для них «духовным хлебом» – оперой, среди этих людей и во главе их мы встречаем имена прославленных певцов и былых партнёров по сцене – Марии Канильи, Джакомо Лаури-Вольпи и Джино Беки.
И выбор Беки этой позиции не был неожиданностью для всех тех, кто слышал в его пении, в его творчестве не показную, а подлинную любовь к людям, сострадание к их горю и призыв не падать духом, а отстаивать самые дорогие для человека ценности – любовь, достоинство и честь. Эта тема звучит в одном из наиболее сильных номеров его репертуара, в романсе Биксио «Soli, soli nella notte» («Одни, совсем одни ночью»), герои которого – обездоленные скитальцы, без крова над головой, защищают от враждебного им мира единственное их достояние – любовь и верность.
 (Soli, soli nella note)
Два года тому назад мировая музыкальная пресса сообщила как сенсацию, действительно, радостную и неожиданную весть – после многих лет молчания Джино Беки вновь играет и поёт в кино. 30 лет спустя после его дебюта в «Травиате» в заштатном итальянском городке Эмполи, на экраны кинотеатров мира вышла новая экранизация любимой всеми вердиевской оперы, и в первых титрах фильма видевшие его итальянские, американские, английские и болгарские кинозрители прочли «Жорж Жермон – Джино Беки».
Будем надеяться на скорую встречу с этим фильмом и на наших экранах и будем рассчитывать, что эта высоко оценённая критикой новая работа Беки в кино знаменует обещание его дальнейших выступлений, грамзаписей и фильмов.
А расставаясь сегодня с героем нашего рассказа, мы включаем запись его исполнения песни Дино Оливьери «Incantesimo» («Волшебство, очарование»), ибо, хотя этот романс посвящён волшебству любви, неотразимое очарование несёт в себе и подлинный, глубоко человечный талант Джино Беки.
(Incantesimo)
Автор передачи М.П. Мальков |
